Жить в реальности или в мечтах?
Европейцы живут в постимперском мире, который отличается от того мира, в котором живет Америка. И оба этих мира отличаются от того, в котором живет Россия. В основе российского мира — строительство собственной империи, и для исторического (само)анализа там как будто нет и места.
После замечания канцлера Ангелы Меркель о том, что российский президент Владимир Путин живет в нереальном мире, отношения между Западом и Востоком теперь можно охарактеризовать как соревнование тех, кто живет в реальности, с теми, кто пребывает в мечтах. Болгарский политолог Иван Крастев, который высказал эту мысль в прошлые выходные на Центральноевропейском форуме в Братиславе, попытался ближе рассмотреть отношения Европейского Союза и России.
Западноевропейцы, победители в холодной войне, как будто позабыли о мире проигравших, которые сегодня, на праздновании 25-й годовщины падения Берлинской стены, воспринимают прошедшую четверть столетия совершенно иначе. Для русских, как и, скажем, для болгар (самая бедная страна ЕС), белорусов, украинцев или армян последние 25 лет не были временем спокойствия, свободы и стремления к европейскому уровню жизни. Для них это было время сомнений, хаоса, нереализованных амбиций и желаний их добиться.
Европейская Венера
Западноевропейское предположение о том, что все должны смотреть на мир так же, как европейцы, еще несколько лет назад опроверг авторитетный американский аналитик Роберт Каган: он упрекал их в том, что они — с Венеры, то есть, например, в спорах они отказались от силы как способа их разрешения. И как-то автоматически европейцы стали предполагать, что так же в мире будут действовать и другие. Если вспомнить о снижении расходов на вооружение или об упорном стремлении Европы сокращать выбросы в атмосферу в ущерб собственной промышленности, то можно поверить в существование европейской тенденции выдавать мечту за реальность.
Кстати, переплетение реальности и мечты стало очевидным в Центральной Европе в прошедшие выходные. Несколько тысяч чехов показало красную карточку президенту Милошу Земану, который, однако, согласно опросам, пользуется поддержкой двух третей чешского населения. Премьер-министр Богуслав Соботка во внутренней реальности ослабляет союзнические связи с НАТО, но при этом публикует в американском консервативном издании мечтательную статью, прославляющую политические дела Вацлава Гавела.
Президентом Румынии, вопреки всем прогнозам, после прямых президентских выборов стал протестант и этнический немец Клаус Йоханнис, один из немногих некоррумпированных румынских политиков. Потерпевший неудачу и до сей поры всесильный премьер Виктор Понта будет рад хотя бы сохранить свою позицию во главе правительства и социал-демократической партии. Румыны решили помечтать о другом президенте.
Почти списанный со счетов лидер польских консерваторов Ярослав Качиньский привел свою партию к победе на региональных выборах в Польше. И у него есть все шансы победить через год на выборах в парламент. Большая часть поляков уже не верит заявлениям (реальности? мечте?) мейнстрима о том, что их страна переживает самые лучшие времена за последние 500 лет.
Председателя словацкого парламента Павла Пашку «похоронила» афера с покупкой диагностического оборудования по завышенной цене через фирму, которая когда-то ему принадлежала. И его начальник Роберт Фицо, на фоне уменьшения числа голосов, набранных на нынешних региональных выборах, принял решение, что к выборам 2016 года избавит правящую партию «Смер» от коррупционных ярлыков. Несомненно, Фицо умеет воспринимать реальность во многих ее проявлениях, и, несмотря на это, он пришел к удивительному решению и снял одного из самых влиятельных «крестных отцов» в своей партии. Для оппозиции это прямо-таки венец мечтаний.
Без империи
Если говорить об отношениях с Россией, то в деле поисков реальности самые точные наблюдения — у сэра Роберта Купера, британского дипломата, автора книги «Постмодернистское государство». По его словам, вся Европа живет в постимперском мире: государства либо сами были империями, либо были их жертвами. 20 век стал концом империй, и в 90-е годы казалось, что в этот контекст впишется и Россия. Ведь в итоге империя распалась, а торговля, как самый влиятельный глобальный распорядитель, расцвела. Вообще тут речь идет не столько о другой реальности, сколько о различиях в интерпретации собственного и чужого исторического опыта.
Западная Европа решила, что основой ее благосостояния должно стать нечто, отличающееся от основы процветания Америки. У нее с Европой одни ценности, но США так и не отказались от некоторых атрибутов, которые мы могли бы назвать имперскими, скажем, современных и глобально используемых военных сил. Но ничто из этого не пересекается с российским видением мира. В основе российского мира — строительство собственной империи, и для исторического (само)анализа там как будто нет и места.
Мартин Эгл
Источник: inosmi.ru
