Как ордынское иго затянулось на лишние сто лет
Пришло время вспомнить о первом серьёзном конфликте в лоне средневековой «партии власти». Вызванная этим верхушечным конфликтом гражданская война не позволила развить успех Куликовской битвы.
Завещание Дмитрия Донского
Трагедия русской истории – многие национальные лидеры уходили из жизни, когда их наследники были молоды и неопытны. А потому преждевременный уход очередного князя в мир иной становился предтечей нестабильности и утраты позиций, уже вроде бы завоеванных Московской Русью. Так случилось и с народным героем, князем Дмитрием Ивановичем, который при жизни так и не узнал, что прозван Донским. Тогда это почётное звание носил Владимир Серпуховской, командовавший засадным полком на Куликовом поле.
Международная обстановка в тот момент была крайне противоречивой. Москва была сожжена Тохтамышем, старший сын Дмитрия – Василий (будущий Василий Первый) оказался заложником в Орде. Но именно это обстоятельство задало новый, не всегда прямой вектор нашей истории. Дело в том, что бежал года через три Василий из Орды, разрываемой внутренними противоречиями, через Литву. Где князь Витовт, владения которого простирались от моря Чёрного до Балтийского и включали большую часть нынешних Украины и Белоруссии (подчеркнём, что тогда подобных государств не существовало), сумел обручить с далеко идущими целями Василия со своей дочерью Софьей, прекрасно говорившей по-русски, как все в тогдашней Литве, и к тому же православной. Именно Софье предстояло сыграть роль русской Марии Медичи.
А все дело в том, что в своём завещании Донской, передавая владимирский стол Василию, указал, что, в случае смерти старшего сына, власть в Москве должна была перейти к другому сыну – Юрию. Пункт довольно странный, поскольку только что женившийся Василий, видимо, не собирался оставаться бездетным. А ведь именно потенциальной бездетностью Василия некоторые историки объясняют такую предусмотрительность его великого отца.
Долго ли, нет ли, но Василий Дмитриевич вскоре в традициях эпохи стал многодетным отцом. Правда, три его первых сына умерли в малолетстве, и только в 1415 году, через 24 года после венчания на свет появился вполне физически жизнеспособный Василий.
Софья же поддерживала тесные связи с отцом, регулярно наезжая к нему с внучками и внуком. Кроме того, она всё сильнее втягивала своего слабовольного мужа в зону влияния Великого княжества литовского. Дошло до того, что Василий Дмитриевич с полным равнодушием отнёсся к захвату Витовтом Смоленска и Вязьмы. Более того, предчувствуя, видимо, приближение своей кончины, он официально отдал своего сына под покровительство деда. Грек митрополит Фотий был с соответствующей грамотой послан к Витовту, который, к слову, сделал всё, чтобы десятилетний Василий получил бы от очередного хана ярлык на великое княжение. Правда, в тот период ханы в Орде менялись по два раза на дню. Витовт явно взял курс на поглощение Московской Руси с помощью своей умной и ловкой дочери, которая могла манипулировать своим сыном.
Сейчас ведь модны разного рода исторические реконструкции, начинающиеся со слова «если». Так вот, некоторые авторы бьются головой об стену, стеная по тому поводу, что объединение русских земель возглавила Москва, а ведь эту роль мог взять на себя Вильнюс (Вильно). И тогда, дескать, всё было бы более цивилизованно и менее кроваво. Бог этим авторам судья, но в эпоху правления Витовта такая перспектива действительно существовала.
Но вернёмся к нашему основному сюжету. А что же Юрий Дмитриевич? Отец четверых сыновей (старший – Дмитрий Шемяка), правивший в столице своего удела – Звенигороде. Юрий к тому моменту имел авторитет умелого военачальника и управленца. Как сейчас сказали бы – крепкого хозяйственника. Именно его стараниями был, например, воздвигнут белокаменный Успенский собор «на Городке», расписанный Андреем Рублёвым и Даниилом Чёрным. Готовился ли он к занятию великокняжеского стола по завещанию своего отца? Собственно, именно в этом городе разворачивается условное действие знаменитого фильма Тарковского «Андрей Рублёв». А коварный князь в фильме – это, видимо, и есть Юрий. Известно, что историю пишут победители, а потому исторические клише намертво въелись в наше сознание, причудливо преломляясь в книгах, фильмах и учебниках.
В таком контексте нацеленность Юрия на власть была естественна для того времени. Тем более что такой переход власти не противоречил тогдашним феодальным традициям. Но 27 февраля 1425 года, буквально сразу после кончины Василия Первого, в Звенигород прибыл гонец с требованием явиться в Москву для присяги малолетнему князю. Юрий здраво оценил все региональные расклады и вместо Москвы отбыл в Галич для сбора своего войска.
Война гражданская самая беспощадная
В результате конфликта амбиций, запутанности политических правил игры, явной двусмысленности воли великого предка и началась затяжная гражданская война, длившаяся без малого тридцать лет. Некоторые историки ныне уверены, что, не случись такой «московской замятни», страна вполне могла бы покончить с вассальной зависимостью от орды лет на шестьдесят, как минимум, раньше. История, конечно, не имеет сослагательного наклонения. Равно как сейчас, спустя 580 лет, очень трудно на аптекарских весах измерить величину вины каждого из кланов, сцепившихся в борьбе за власть. Другое дело, что в официальной истории, начиная с Карамзина, прав, без сомнения, лагерь Василия, а Юрий с Шемякой – злодеи, покусившиеся на стабильность в государстве.
Эту идею злодейства «звенигородцев» и передал в своём «Андрее Рублёве» Тарковский. Выведя звенигородского князя клятвопреступником. Это-то как раз Юрий, которому режиссёр со сценаристом заодно приписали и ограбление Владимира. Совместив Юрия с Даниилом Борисовичем, нижегородским князем, пославшим свою дружину в помощь штурмовавшим древнюю столицу ордынцам. Но режиссёру, мыслившему не историческими, а скорее художественными образами, такой подход простителен.
Не стоит, конечно, пересказывать все перипетии гражданской войны, в ходе которой стороны заключали постоянно нарушаемый вечный мир. А главное – были вынуждены постоянно апеллировать к ослабевшей Орде, отбрасывая страну назад в её стремлении к независимости. В очередной раз отчаянные и корыстные апелляции к третьей, к тому же – внешней, силе приносили Руси только страдания. Притом, что историки отмечают, что Юрий вёл себя куда благороднее своего племянника. Хотя в той ситуации особенным благородством никто не мог отметиться по определению. Впрочем, стоит отметить только два эпизода.
Первое – сцена в Орде, схватка за ханский ярлык. Представлявший Василия боярин Всеволжский, обращаясь к хану, сказал примерно следующее: Юрий ищет стола по завещанию отца своего (то есть, косвенно право князя было подтверждено), а Василий по твоей, хан, милости. Вряд ли такие речи могли поднять авторитет внука Витовта, скорая смерть которого значительно ослабила позиции Василия.
Сцена два – сюжет русской классической живописи: Софья Витовтовна срывает драгоценный пояс с сына Юрия, Василия Косого, который вместе с братом, Дмитрием Шемякой, присутствовал на свадьбе московского князя Василия с Марией Ярославной. Налицо явная провокация. Этот публичный позор (пояса срывали с пленных и т.д.) переполнил чашу терпения звенигородцев. В нескольких сраженьях московские войска наголову разбиты. Юрий въезжает в столицу, где жители принимают его, как законного наследника.
Москва юрьевского периода
Василий явно растерян. Он малодушно бросил свои войска в решающем сражении. Его победители, не желая, видимо, усложнять ситуацию и тем более проливать священную княжескую кровь, с почётом отправляют его куда подальше. Подальше в тех масштабах – в Коломну. Впрочем, вскоре в Коломну переезжают московские бояре, не желавшие быть на подхвате у новой столичной элиты.
Некоторые историки утверждают, что, если бы не излишний для того сурового века либерализм Юрия Дмитриевича, то с гражданской войной можно было бы покончить сразу. Василий был бы просто интернирован, пострижен в монахи. Да мало ли было даже законных способов свести его с исторической арены. Напомним, что по традициям тех далёких времён пострижение в монахи означало как бы поражение в гражданских и политических правах. Постриженный лишался прав на светскую власть.
И Юрий, которого многие историки признают одним из самых выдающихся лидеров ХV века, мощной харизматической фигурой, вполне мог ускорить развитие Руси, топтавшейся в начале славных, но ещё откладывавшихся дел. Кстати, именно при великом княжении Юрия в Москве стали чеканить монеты с изображением Георгия Победоносца, поскольку этот святой был покровителем сына Донского. Стараниями Шемяки позже на монете появится надпись «Осударь московский».
Но война продолжается. Стороны копят силы и маневрируют. Юрий Дмитриевич ещё раз уступает Москву и снова её занимает. Въезжает в столицу под торжественный звон колоколов. Но скоропостижно умирает в 1434-м. Видимо, он упустил своё время, так до конца и не реализовавшись. В который раз Русь оказалась зависимой от роли личности в истории. Юрий был позже похоронен в Архангельском соборе. Ходили слухи, что правителя все-таки отравили. Что также не было редкостью на Руси.
Василий на мощном фоне своего дяди выглядит куда более слабой фигурой, находящейся постоянно то под влиянием властной матери, то – корыстных бояр. Весьма характерно, что именно Дмитрий Шемяка фактически привёл Василия Второго обратно в Москву, поскольку в силу всё того же завещания Дмитрия Донского после смерти Юрия уже Василий имел все права на великокняжий стол. Такая вот запутанная династическая история, достойная романов в стиле Дюма. Вот только пора признать, что Юрий не был узурпатором, а Василий – святой и невинной жертвой. В гражданской войне, как известно, не бывает победителей. Особенно моральных.
Яд – оружие политиков
Понятно, что внутрирусскими раздорами умело пользовалась орда, развалившаяся, изрядно потрёпанная Тимуром, но всё ещё хищная. А Василий, полководец-неудачник, склонный к тому же к загулам в самые неподходящие моменты подготовки войн и сражений, явно не преуспел в столкновениях с ордынцами.
Наконец, в 1445-м году у Суздаля он не просто был разгромлен, но попал к татарам в плен. Его похмелье оказалось жестоким – накануне он до утра пировал с боярами. Со времён Батыя страна не переживала такого позора. Перипетии гражданской войны, раскол элит, постоянное заигрывание с внешними, отнюдь не доброжелательными, силами и привели к тому, что страна в своём стремлении к суверенитету вновь оказалась отброшенной назад. Многие прежние жертвы оказались просто напрасными.
Позже на свободу Василий выбрался, взяв на себя кабальные обязательства. А тут ещё и Москва выгорела в очередной раз дотла. Панику в городе, кстати, пресёк всё тот же Шемяка, в очередной раз въехавший в столицу.
Освободившийся же Василий мало того, что обещал заплатить за себя огромный выкуп, передать ордынцам в управление русские города, разрешить строить мечети по Руси, но ещё и вернулся в столицу в сопровождении пятисот татар, которые стали вести себя в Москве, как в захваченном городе.
Не удивительно, что политика Василия вызвала в стране взрыв возмущения. А потому, когда он вскоре был захвачен сторонниками Шемяки, многие восприняли такой поворот, как должное. В Москве князя фактически судили, предъявив серьёзные обвинения в национальной измене, если пользоваться современными категориями: зачем навёл татар на русскую землю, зачем отдал города им в кормление, зачем ослепил князя Василия Косого. Словом, Василия Второго тоже ослепили. И вам, читатели, судить, справедлив или нет так называемый «Шемякин суд»?
Можно долго рассказывать о событиях тех лет, когда судьба Москвы и Руси вновь, как в XIII веке, повисла на волоске. Всё было разорено и лежало в руинах. Очередное смутное время парализовало страну…
Кончилась же гражданская война отравлением Дмитрия Шемяки. Причём никто и не скрывал тогда, что Василий подослал своих агентов в Великий Новгород, где находился его соперник, те подкупили повара с характерным прозвищем Поганка. Многие эксперты уверены, что и его отцу Юрию и брату Дмитрию Красному также помогли уйти в мир иной.
…Отдохнув на отце – Василии, природа подарила Руси его сына, Ивана III, одного из самых выдающихся государственных деятелей нашей истории, создавшего основы Государства Российского с его двуглавым орлом, с его достоинствами и недостатками. Но это, как говорится, совсем уже другая история.
Послесловие
Для нас, русских, с нашей непростой историей слова «стабильность» и «единство» не пустые символы. И тому немало примеров. Мы вспомнили один из самых забытых и пристрастно истолкованных смутных эпизодов. Но от этого суть кровавого и бессмысленного акта первой половины четырнадцатого века не меняется. Корыстный конфликт элит неизменно бросает страну в пучину смуты, от которой страдают все. Другое дело, что многие уроки у нас до сих пор не выучены.
Михаил Щипанов
Источник: file-rf.ru
