Что будет с нами

Расчет показателей надвигающегося экономического кризиса и два, точнее, один способ выхода из него.

Что произойдет с экспортом

Впереди – долгий сезон низких цен на нефть, газ и другое сырье. Обвал мировых цен на нефть – минус 40% за пять месяцев. Уже три года падают цены на металлы. Никель подешевел на 50%, алюминий – примерно на 30%, медь – на 35%. И золото, вездесущее золото, спаситель в минуты роковые, тоже упало на 40%. За три последних года пшеница стала дешевле на 30%.

Все это – сырье, наш хлеб, то, что дает миру наша экономика. Семь десятых экспорта, больше половины доходов федерального бюджета. Похоже, страшно сказать, на необъявленные санкции. К тому же доллар тяжелеет к мировым валютам. Когда он укрепляется, то тянет вниз мировые цены на сырье. Эти цены – финансовые. Они делаются на биржах товарных деривативов в Нью-Йорке, Чикаго, Лондоне, Канзас-Сити, на золотом рынке Цюриха.

В 2000-х годах доллар восемь лет слабел, и Россия гуляла, как на свадьбе. Цены на сырье выросли в 3–4 раза. Сегодня ровным счетом все наоборот. Велики шансы, что доллар как мировая валюта год от года будет укрепляться. А цены на сырье будут прогибаться вниз под его свинцовым весом. У доллара 15–17-летние циклы (8–9 лет слабеет, 7–8 лет укрепляется) с начала 1970-х годов, когда его лишили связи с золотом.

Это о ценах. А теперь о физических объемах экспорта, кормильца нашего. Якорный клиент России в поставках сырья – ЕС. Это около 50% внешнего товарооборота. Мы занимаем одну треть рынка топлива ЕС, в восточно-европейских странах – до 80–100%.

Но ЕС хотел бы избавиться от такой зависимости. Официальная политика ЕС и США – сокращение доли России на энергетическом рынке Европы. До другого клиента, Китая, еще трубы тянуть, миллиарды в них вкладывать, да и клиент это капризный и сложный. Китай в российском товарообороте занимает пока всего лишь 11–12%.

Сокращения, кажется, уже начались. Нефть и нефтепродукты это пока не затронуло, а вот по газу в августе – октябре 2014 года объемы поставок в миллионах тонн снизились на 34%, в том числе для дальнего зарубежья – на 20%. По сжиженному природному газу (отпускается только в дальнее зарубежье) – на 27% (ФТС).

Так что на Западе тревожно. За 3–4 года могут пойти под откос не только цены, но и физические объемы экспорта сырья. А вот снизить импорт гораздо сложнее. Ряд отраслей критически, до 70–90%, зависят от импорта. Станкостроение – больше 90%, электронная промышленность – 80–90%, тяжелое машиностроение – 80–90%, фармацевтика – 70–80%, производство нержавейки – 70%, розничная торговля – больше 40%.

Еще один внешний стресс – объявленные санкции. Они сделаны так, чтобы не допустить в России прироста добычи топлива. Каким образом? Ответ – технологический и финансовый бойкот.

Что в итоге? Резкое ухудшение торгового баланса в будущем. Оскудение того денежного потока «валюта против сырья», на котором держится все здание российской экономики.

Что случится с экономикой

Промышленное производство в России – функция от цен и объемов экспорта нефти и газа. За аналог может быть взят кризис 2008–2009 годов, когда резко упали цены и спрос на российское сырье. ВВП в реальных ценах сократился в 2009 году на 7,9%.

При ценах на нефть $60–70 за баррель в 2015 году можно ждать сжатия реального ВВП на 3–5%. Учитывая, что этот кризис – наш внутренний, он может пойти в будущем в еще большие минусы на фоне промышленного подъема в Европе. Первые признаки появились. По всем отзывам, в ноябре 2014 года резко, кое-где на 50%, где-то в разы упала выручка в розничной торговле.

Можно ожидать, что в 2015 году доля инвестиций в ВВП опустится до 18–19% (17,1% в 2009 году; 20,5% – в 2014-м; здесь и далее данные за 2014 год – прогноз МВФ). Официальная безработица – в районе 7% (8,4% в 2009 году; 5,6% – в 2014-м). Государственный долг – 16–18% (10,6% в 2009 году; 15–16% – в 2014-м). Бегство капитала, сокращение накопленных прямых и портфельных инвестиций в экономику – минус 20–30% (в 2008 году по прямым инвестициям – минус 57%, по портфельным – минус 69%). Быстрый рост теневой экономики (в спокойные времена ее доля оценивалась от 20 до 40% ВВП).

Все это только для начала, потому что если экономика будет оставаться под такими внешними стрессами, как сейчас, еще 2–3 года, то ситуация может очень ухудшиться и привести к цепной реакции социальных рисков.

Что станет с рублем

Мы уйдем в двузначную инфляцию, с лагом в росте цен в несколько месяцев от падения цен на нефть и курса рубля. Оценка официальной будущей инфляции (по индексу потребительских цен) – 13–17% (в 2008 году –13,3%). Курс рубля – 60–75 рублей за доллар США. Процент по ссудам и депозитам – двузначный, его рост в 1,5–1,7 раза в сравнении с 2014 годом. Банкротство еще 70–100 банков.

Падение валютных резервов до $300–350 млрд. В старые кризисные времена, в апреле – мае 2009 года, их оставалось $380 млрд. Затем их снова стало много, это верно и сегодня – $418. Но за прошедший год их сожгли на 100 млрд, так что потихоньку стало открываться дно.

Это при условии «аккуратной политики» Банка России. Неаккуратная, слишком жесткая денежная политика, попытки рулить сверхвысоким процентом и, как следствие, девальвация рубля, основанная на панических ожиданиях, могут подстегнуть падение производства и разогнать цены до инфляции (на 50% немонетарной, на 50% основанной на падении курса) уровня выше 20% в год, вызвать кризис неплатежей в хозяйстве и расчетах по зарплате и, в конечном счете, сделать так, чтобы печатный станок заработал во всю мощь, гораздо громче и больше, чем мог бы.

В 2015 году будет сделан новый шаг к долларизации/евроизации экономики. Доля валютных вкладов в депозитах населения вырастет до 30–35% (февраль 2009 года – 34%; октябрь 2014 года – 20%). Может быть, и выше, учитывая свободное падение рубля в 2014 году.

В кризис 2009 года более чем в два раза выросла сумма наличной иностранной валюты, находившейся внутри страны. На начало 2009 года она составила более $50 млрд (ЦБР, международная инвестиционная позиция России). 2014–2015 годы не станут исключением. Внутри страны, как реакция на свободное падение рубля, осядут 60–70 млрд наличных долларов, евро, фунтов стерлингов.

Смутные желания властей

Чем больше мы будем погружаться в кризис, тем страстнее будут желания властей к ограничениям на хождение валюты и счет капитала.

До последнего не будут вводить обязательную продажу валютной выручки крупнейшими компаниями-экспортерами (50%, 75%, 100% валютной выручки, как когда-то). До самого крайнего момента не будут ужесточать нормативы валютной позиции или нормы резервов, создаваемых против валютных активов, крупнейшим банкам с госучастием.

Почему? Это им невыгодно. Их хозяин и регулятор – не Центральный банк, как в 1990-е годы, а кто-то другой.

Риски запретов на хождение валюты

Всегда во время какой-то очередной ямы в курсе национальной валюты и валютной паники, когда всем видно, что Центральный банк не справляется с ситуацией, возникают идеи о запрете – полном или частичном – хождения наличной валюты. Законы подобного рода уже вносились в Думу. К ним отнеслись пока несерьезно.

Но все-таки есть в этом для государства какая-то притягательность. Вне банков у населения валяются несколько десятков наличных миллиардов долларов и евро. Если бы они вдруг появились в банках, то резко укрепили бы рубль.

Как взять эту валюту? Ответ – должны сдать в банки до такого-то срока. А после того наличная валюта не принимается. И не вывозится без справки. Теряет ликвидность и ценность. Уходит на черный рынок с большими убытками для владельцев.

Какие аргументы могут быть у властей?

Аргумент первый: а зачем нам чужая валюта внутри страны? Давайте рассчитываться в рублях. И курс доллара никому не будет интересен. Всем будет интересна только инфляция. Нам уже сказал об этом министр экономики. Давайте лучше снижать инфляцию.

И еще один аргумент. В США ведь никто не копит рубли. А зачем нам копить доллары? Если поедете за границу, то купите валюту по проездным документам. Или карточками будете расплачиваться. Никто ведь не запрещает держать валюту на вкладах в банках.

И еще аргумент. Мы здесь не одни. Вот в Мексике в 2010 году запретили тратить в месяц больше 1500 наличных долларов США. И зачем нам покупать зеленые бумажки из США? А вот мы укрепим рубль и будем сильнее. Разновидность таких запретов – лимиты на выдачу валюты в одни руки или на перевод за границу. Последние случаи – Кипр, Украина.

Реакция населения? Да нормально, как на запрет импортных сыров. И правильно, зачем покупать зеленые бумажки? И у кого, у каких спекулянтов эти горы наличных долларов? Конечно, в теневой экономике, и так им и надо!

Риски деноминации

Мы всегда жили в обнимку с деноминациями. Деноминация (изменение масштаба цен) 1961 года. Деноминация 1998 года (от миллионов к тысячам рублей).

Деноминация 2016 года? 2017 года? Как только курс достигнет 60–65 рублей за доллар, в воздухе начнет нежно попахивать новой деноминацией. Разделим всё на сто. Когда доллар стоит 60 копеек (какая гордость, как в 1970-х!), а заработная плата – целых 400 рублей – это неплохо. И колбаса шесть рублей – тоже неплохо.

И когда курс рубля вдруг провалится с 60 до 65 копеек, это будет не так свирепо, как тогда, когда курс от 60 рублей свалился до 65 рублей. Это стабильность, друзья. Это счастье.

Но сначала рубль должен достигнуть точки равновесия, зацепиться за нее и успокоиться. Вот тут-то его и может настигнуть деноминация. В деноминацию всегда повышаются цены. Как говорили в 1960-х, есть цены в старых рублях и есть в новых. Какая-то часть старых денег не обменивается. Тоже прибыль государству.

Но слава богу, все это не нуллификация. А вот о ней не стоит рассказывать и даже произносить это словечко вслух, чтобы слово изреченное не стало вдруг чем-то на самом деле пришедшим на землю.

Как справиться с личными потерями

Без потерь это время пройти нельзя. И кризис, и бури в денежном обращении, и миллион изобретений, который может случиться у государства, когда ему плохо, делают жизнь среднего класса, да и не только среднего, хождением по минному полю.

Только ловкость, изобретательность, способность предвидеть то, что будет происходить в макроэкономике и финансах, умение вкладывать все, что нажил, в свое здоровье, образование, в детей, дают возможность выйти из этого времени с минимальными потерями. А кто-то в смутные времена, наоборот, приобретет. Это не открытие – все равно это случится.

Есть ли ответы на вызовы?

Можем ли мы оставить все, как есть, аккуратно подождать, переваливаясь с ноги на ногу, пока цены не отскочат? Чтобы дальше сладко почивать, переругиваясь, в своей сырьевой экономике?

Конечно, нет – при уровне цен на нефть $60–70 за баррель, а может быть, и ниже. И цены не отскочат, как в 1998 и 2008 годах, этот холодный сезон надолго. Внешнее давление настолько велико, что грозит крушением экономики как целого.

Остается два ответа.

Первый – мобилизация, закрытость, ужесточения, инфляция и, в конечном счете, отъемы, холод и запредельные риски. Что бы ни говорилось в посланиях, в речах, а также в официальных интервью о свободе жить и творить. Наш паровоз (именно им станет экономика) будет лететь вперед, и остановка ему в краях суровых, простых, отсталых от всего прогрессивного человечества.

Это не ответ, это – заблуждение, несущее высочайшие системные риски.

Второй ответ – все для роста, все для среднего и малого бизнеса и среднего класса – свободы творить. Ударные налоговые стимулы за рост, за модернизацию, урезание на 50% регулятивного бремени, доступность любыми средствами кредита и процента, мягкая денежная политика (кредитная эмиссия в регионы, в малый и средний бизнес, в приоритетные отрасли), замораживание цен и тарифов в госсекторе, сокращение госаппарата в части контроля и надзора, стабилизация любыми способами валютного курса в районе 60–65 рублей за доллар США, деконцентрация, борьба за рыночность среды. Вместо футляра, в котором живет бизнес и его люди, – свобода и высвобождение их энергии.

Давайте просто сделаем это.

Яков Миркин

Источник: slon.ru