Новые смыслы военной доктрины

Нет необходимости реанимировать положение о превентивном применении ядерного оружия

Сегодня некоторые эксперты ведут речь о подготовке «новой Военной доктрины Российской Федерации», что не соответствует действительности. Межведомственная рабочая группа, созданная при аппарате Совета безопасности, занимается уточнением действующей Военной доктрины РФ, утвержденной Указом президента Российской Федерации № 146 от 5 февраля 2010 года. Эту работу планируется завершить в ближайшее время.

В продолжение дискуссии, развернутой в СМИ и обществе, хочу поделиться некоторыми взглядами на роль и место Военной доктрины РФ и направлениях ее уточнения в свете происшедших, происходящих и прогнозируемых изменений военно-политической обстановки в мире.

Для более полного понимания важности уточнения действующей Военной доктрины и содержательной части этой работы представляется необходимым сделать экскурс в историю появления и содержания Военных доктрин Российской Федерации после 1991 года.

Эйфория и романтизм 90-х

До 1991 года Россия, находясь в составе СССР, руководствовалась Военной доктриной (ВД) Советского Союза, принятой в 1987-м.

После распада СССР она утратила свою силу, многие установки вошли в противоречие с новым социально-политическим устройством РФ, ее геоположением, экономическими возможностями и требованиями национальной безопасности.

Формирование ВД новой России шло чрезвычайно сложно и противоречиво. В течение полутора лет (после 1991 года) разработаны по меньшей мере семь различных вариантов. Были варианты, которые по сути повторяли основные установки советской ВД, предусматривающие организацию обороны в рамках СНГ.

После событий 3–4 октября 1993 года работа форсировалась, и к ноябрю был создан принципиально новый вариант ВД, который получил одобрение на заседании Совета безопасности РФ, а затем введен в действие Указом президента РФ № 1833 в форме «Основных положений Военной доктрины Российской Федерации переходного периода».

Военная доктрина РФ 1993 года вызвала не только одобрение, но и серьезные возражения, особенно три ее положения.

Первое: так называемый переходный период, на который была рассчитана ВД. Абстрактный характер военно-политических и военно-стратегических установок в этот период. Отсутствие глубокого анализа политической и военно-стратегической обстановки в мире и стране, тенденций их развития. В ВД, по мнению ряда оппонентов, не были рассмотрены место и роль РФ в новом мире, не определена долгосрочная политика по отношению к США и НАТО.

Подвергались критике также отсутствие в ВД конкретной оценки возможных ТВД, форм и способов вооруженной борьбы – как попытка скрыть истинные цели и намерения России.

Второе: установка в ВД о возможности превентивного применения ядерного оружия оценивалась как угроза Западу, готовность первыми развязать ядерную войну.

Третье: впервые зафиксированное в ВД положение о возможности применения ВС РФ во внутренних конфликтах. Оно вызвало особое неприятие.

Но в «Основных положениях Военной доктрины Российской Федерации 1993 года» НАТО вообще не упоминается, там нет даже этой аббревиатуры.

В разделе о внешних военных опасностях России было записано только «расширение военных блоков и союзов», а также обращено внимание на «наращивание группировок войск (сил) у границ РФ до пределов, нарушающих соотношение сил». Отмечалось, что Россия «не относится ни к одному государству как к своему противнику».

Такие формулировки – результат эйфории и романтизма до начала расширения НАТО на восток.

Военная доктрина 2000 года принята в РФ после начала «первой волны» расширения НАТО, а также после бомбежек бывшей Югославии (1999). Сам процесс расширения НАТО (особенно приема новых членов) стал оцениваться в РФ более критически. Это отразилось и на содержании ВД, проект которой был обнародован 9 октября 1999 года. Он стал предметом обсуждения не только специалистов, но и широкой общественности. Такого раньше не бывало. В качестве предмета ВД была впервые определена военная безопасность РФ. Военно-политический, военно-стратегический и военно-экономический компоненты ВД были жестко сконцентрированы не на разрозненных ведомственных задачах, а на комплексных общегосударственных направлениях строительства, подготовки и применения военной организации государства как целостной системы, предназначенной для обеспечения безопасности РФ. И это тоже впервые. В ВД было дано совершенно новое, современное определение ряда базовых понятий и положений военной теории, самой ВД, военной безопасности, военной организации, других терминов. Сделаны системные и твердые акценты относительно характера военно-политической обстановки, ее дестабилизирующих факторов и источников современных угроз. Наращивание группировок войск (сил) других государств вблизи границ России было оценено как «основная внешняя угроза». Слово «НАТО» опять-таки не применялось в этом контексте. Но Россия констатировала, что расширение альянса на восток привело как к количественному увеличению числа военных баз НАТО, так и к активизации вооруженных сил вблизи наших границ.

Да, в действующей Военной доктрине РФ 2010 года есть ряд вопросов к НАТО. Это п. 8 «Основные внешние военные опасности»: «Стремление наделить силовой потенциал НАТО глобальными функциями… приблизить военную инфраструктуру… к границам РФ, в том числе путем расширения блока».

Почему возникли эти и другие вопросы? Вот факты: модернизация СНВ США, развертывание глобальной ПРО с интеграцией в нее евроПРО, материальная и идеологическая поддержка Саакашвили накануне и в ходе агрессии против Южной Осетии в августе 2008 года, фактическое восстановление военного потенциала Грузии. Эти и другие факторы созданы и реализуются не РФ, а США и НАТО. Реакция на них России была вынужденной и объективной.

О ядерном оружии и его применении уже много сказано разными экспертами. Подчеркну, что Военные доктрины РФ 1993 и 2000 годов не предполагали планирование применения ЯО в превентивных ударах. Нет этого в ВД 2010 года. И, убежден, не должно быть в уточненной Военной доктрине 2014 года.

Более того, в п. 16 ВД (2010) подчеркнуто: «Ядерное оружие будет оставаться важным фактором предотвращения возникновения ядерных военных конфликтов и военных конфликтов с применением обычных средств поражения (крупномасштабные войны, региональные войны)».

В этом же п. 16 отмечено: «В случае возникновения военного конфликта с применением обычных средств поражения (крупномасштабной войны, региональной войны)… обладание ядерным оружием может привести к перерастанию такого конфликта в ядерный военный конфликт».

И еще: прочитайте внимательно III раздел ВД «Военная политика РФ» и там вы увидите, что «военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов…» (п. 17) и что «недопущение ядерного конфликта, как и любого другого военного конфликта, – важнейшая задача РФ» (п. 18).

Если применять для сравнения термины, принятые в НАТО, в новой Военной доктрине РФ в основу положен принцип «оборонительного ядерного сдерживания» (defensive nuclear deterrence).

Рудименты холодной войны

А как у наших партнеров по «ядерному клубу», де-юре обладающих ядерным оружием, и других государств, де-факто имеющих ядерное оружие?

Ядерная стратегия США – стратегия расширенного сдерживания – это планирование совместного применения ядерного и обычного ВТО (стратегического) на основе глобальной системы ПРО.

При этом решение США о развертывании евроПРО подтверждает неизменность их планов о том, что евроПРО является элементом глобальной системы ПРО США, а не отдельной региональной системой ПРО НАТО (тем более ни о каком «участии» России в создании этого элемента глобальной ПРО США не может быть и речи).

Стратегия расширенного сдерживания США объективно оценивается в России как угроза своему ядерному потенциалу. В то время как в ВД РФ нет даже намека на реализацию стратегии «ядерного сдерживания на передовых рубежах» (extended nuclear deterrence) – то есть путем размещения своего ядерного оружия на территории другого государства. Нет там и положений о развертывании элементов глобальной ПРО на территории других государств. Нет установки на вывод оружия в космос и стремления достичь в нем военного превосходства. Нет ничего похожего на «молниеносные глобальные удары» с применением как ВТО, так и ядерного оружия.

Таким образом, у меня складывается мнение, даже вывод: многие наши эксперты и аналитики НАТО неправильно оценили основное содержание и положения нашей Военной доктрины.

Что это – поверхностный анализ или сознательное введение в заблуждение?

Целей у всего этого как минимум две:

• предлог для искажения всей политики и в первую очередь военной политики России;
• оправдание сохранения наступательного характера уже принятых и планируемых к принятию собственных военных и ядерных доктрин государств НАТО, новой стратегической концепции НАТО и на этом фоне оправдание глобального развертывания ПРО, милитаризации космоса.

Документы стратегического планирования РФ, коими являются Стратегия национальной безопасности, Военная доктрина и Концепция внешней политики, принятые в нашей стране, положены в основу политики РФ как самодостаточного государства. Они напрочь отметают «утверждения и выводы» экспертов НАТО о том, будто Россия не намерена поддерживать и развивать конструктивные отношения. Как раз наоборот – при условии, если НАТО в целом и все государства – участники союза будут воспринимать нас как полноправного партнера, руководствуясь при этом принципом равенства и равной безопасности. Трудно заставить себя преодолеть недоверие к России, но это необходимо сделать. Только на этой основе можно и нужно, на мой взгляд, без рудиментов холодной войны адаптировать стратегическую концепцию НАТО к реалиям ХХI века.

Убежден: это самым позитивным образом скажется на дальнейшем развитии мира в целом.

Современная военно-политическая обстановка обуславливает необходимость постоянного уточнения взглядов на теорию, практику военной политики, на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации. При этом актуальным является предотвращение любой войны, что и отражено в действующей Военной доктрине: «Военная политика РФ направлена на недопущение гонки вооружений, сдерживание и предотвращение военных конфликтов...» (раздел III «Военная политика РФ», п. 17), «...недопущение ядерного конфликта – важнейшая задача РФ» (п. 18).

На достижение этой основной цели (задачи) должно работать все: политика, дипломатия, экономика, наука, военная организация государства с ее основой – Вооруженными Силами, духовный и материальный потенциал страны.

Исходя из этого в разделе I «Общие положения» ВД РФ, ?п. 1 записано: «Военная доктрина Российской Федерации является одним из основных документов стратегического планирования в Российской Федерации и представляет собой систему официально принятых в государстве взглядов на подготовку к вооруженной защите и вооруженную защиту Российской Федерации».

Сегодня перед нами не стоит вопрос, нужна ли России Военная доктрина. Она есть и реально работает! Вопрос в том, что вызывает необходимость ее уточнения или переработки.

В свое время Андрей Евгеньевич Снесарев в статье «Единая военная доктрина» дал такое определение: «Военная доктрина – это совокупность военно-государственных достижений и военных основ, практических приемов и народных навыков, которые страна считает наилучшими для данного исторического момента и которыми проникнута военная система государства снизу доверху».

А теперь о главном.

Первое: России нужна Военная доктрина. Это аксиома.

Второе: место ВД определено – «один из основных документов стратегического планирования в РФ». Это тоже аксиома. Но есть вопросы, на которые надо ответить сегодня:

• нужно ли уточнять роль ВД в общей системе государства;
• отвечает ли действующая ВД сегодняшним условиям жизнедеятельности государства своей структурой, понятийным аппаратом и содержанием в смысле научной обоснованности;
• соответствуют ли доктринальные установки реальным военным опасностям и угрозам, условиям возникновения и ведения современных военных конфликтов;
• достаточно ли обоснованы требования к строительству и подготовке ВС, других войск, вооруженных формирований и органов РФ, способам и формам военных действий.

Действующая ВД имеет две стороны: политическую (см. раздел III «Военная политика РФ») и военно-техническую (см. раздел IV «Военно-экономическое обеспечение обороны»).

Какую цель при этом ставили перед собой разработчики?

В разделе I «Общие положения», п. 1 дан ответ на вопрос, что такое ВД. Военная доктрина – не закон, не программа и не план. Это – система взглядов, соответствующих условиям жизнедеятельности государства. Меняются условия, например, средства и способы вооруженной борьбы – корректируются (уточняются) и соответствующие взгляды. Основные установки ВД развиваются и реализуются через призму ведомственных программ (планов), уставов, наставлений.

Если же говорить о роли Военной доктрины, то важнейшая и первейшая ее роль – регулятивная. Руководствуясь принципами международного и национального права, Военная доктрина РФ регулирует отношения в области обороны между различными институтами государства.

При этом я считаю очень важным, что основные установки ВД развиваются и реализуются через систему ведомственных программ (планов), уставов, наставлений и других документов при обязательном выполнении установок Военной доктрины.

Заслон «мягкой силе»

Если названа первейшая роль, то есть и другие.

Вторая роль ВД – путем открытого декларирования военно-политических и стратегических установок показать другим государствам свои истинные намерения в военной области.

Давайте вместе подумаем и ответим на вопрос: что следует уточнить по второй и третьей роли, которой являются взгляды (рекомендации) на применение военной силы в конкретных условиях?

Что изменилось в мире, жизнедеятельности нашего государства и как это «что» влияет на роли ВД? На этот вопрос должны ответить те, кто сегодня взял на себя ответственность за уточнение (переработку) ВД.

При этом целесообразно, на мой взгляд, руководствоваться как минимум тремя основными принципами, которые должны быть отражены в ней:

• необходимость предотвращения (недопущения) войны (агрессии) против Российской Федерации;
• защита интересов государства;
• защита самого государства с акцентом на обеспечение внутренней безопасности.

Нашли ли эти принципы достойное отражение в действующей Военной доктрине?

Проанализируем их с позиции сегодняшнего и особенно завтрашнего дня. Так, в разделе III «Военная политика РФ», п. 27 «Основные задачи Вооруженных Сил и других войск в мирное время» в пп. б) записано «стратегическое сдерживание, в том числе предотвращение военных конфликтов».

Но мы знаем, что в стратегическом сдерживании превалирует ядерная составляющая. Так было вчера, есть сегодня. Да и в обозримом будущем вряд ли возможен отказ от ядерного оружия. В современной международной военно-политической обстановке огромное значение придается системе сдержек и противовесов. Это и называется «ядерное сдерживание». То есть предотвращение каких-либо действий противника посредством угрозы применения ядерного оружия. Подразумевается, что обладание ядерным оружием какой-либо страной вызывает страх остальных и, следовательно, гарантирует ей безопасность и защиту от нападения агрессоров.

Развитие и совершенствование ядерного сдерживания остаются высшим приоритетом. По сути это правильно, если бы не одно «но». Ядерное сдерживание не всегда (мягко будет сказано) эффективно в предотвращении внешних вооруженных конфликтов и совсем не работает для предупреждения внутренних.

Попытки силового воздействия на нашу страну в течение столетий показали свою бесперспективность. Победить Россию в прямом силовом противоборстве невозможно. Но государство Советский Союз перестало существовать! Не помогло и ядерное оружие – «мягкая сила» оказалась сильнее.

Напрашивается вывод – необходимо повышение роли системы неядерного сдерживания.

Что это значит и как решить поставленную задачу?

Представляется, что система неядерного сдерживания – это комплекс внешнеполитических, научно-исследовательских и военно-технических мер, проводимых государством по разработке, реализации и демонстрации в действии неядерного сдерживания.

А решить задачу предлагается так:

1-е – включением системы неядерного сдерживания и декларации ее доктринальных положений в ВД, что обеспечит правовую легитимность;

2-е – демонстрацией технической реализуемости системы неядерного сдерживания путем проведения соответствующих испытаний и учений с достаточно широким информационным обеспечением;

3-е – повышением роли сил общего назначения, составляющих основу системы неядерного сдерживания.

Сегодня США осуществляют контроль над развитием военно-политической обстановки в зонах своих жизненно важных интересов, применяя «стратегию непрямых действий», представляющую комплексное воздействие (политико-дипломатическое, экономическое, информационное).

В действующей ВД в разделе II «Военные опасности и военные угрозы РФ», п. 12 «Характерные черты современных вооруженных конфликтов», пп. а) «комплексное применение военной силы и сил и средств невоенного характера» не дается раскрытия этих сил и средств. Так же, как и в п. 13 «Особенности современных военных конфликтов», пп. г) «заблаговременное проведение мероприятий информационного противоборства для достижения политических целей без применения военной силы...» они не детализируются.

Но только слепой и глухой может сегодня не видеть и не слышать, что бывает с государством в результате внутреннего воздействия так называемых методов ненасильственных действий, протестов и убеждений. Достаточно вспомнить, что произошло на Украине.

В этой связи потенциальная вероятность применения транснациональных, незаконных (иррегулярных) вооруженных формирований с целью насильственного изменения существующей государственной системы, нарушения территориальной целостности государства сохраняется, причем такого развития событий нельзя исключать в обозримом будущем и для России.

Потенциальная опасность резкого обострения внутренних проблем с последующей эскалацией до уровня внутреннего вооруженного конфликта является реальной угрозой для стабильности и территориальной целостности нашей страны на среднесрочную перспективу. И это должно быть также отражено в уточненной Военной доктрине России.

И еще об одной не менее актуальной проблеме. Информационная война с массовым воздействием на создание населения отдельных стран и мировую общественность с применением кибероружия для подавления систем управления, связи не только военного назначения уже стала реальностью и неотъемлемой частью всех вооруженных конфликтов.

При этом надо согласиться и признать как аксиому то, что информационная война будет широко применяться не только воюющими сторонами, но и экстремистами, террористическими организациями. В этой связи необходимо постоянно и глубоко отслеживать развитие информационных технологий, а также совершенствовать, модернизировать системы защиты всей государственной и военной инфраструктуры России.

Вывод напрашивается один: интересы как военной, так и государственной (национальной) безопасности настоятельно требуют создания механизмов выявления и пресечения информационно-психологического воздействия на Российскую Федерацию. Это должно найти отражение в уточненной Военной доктрине государства.

Юрий Балуевский

Источник: vpk-news.ru