Европейские методы измерения цивилизованности

Не прошло и двухсот лет, как Крым снова явился на политических картах Европы. Вчера еще это была столь же «загадочная северная страна Крым» из «SundayTimes» и парижской «LaPresse» за октябрь 1854, в принадлежности которой России не сомневался ни один европейский обыватель. Сегодня же это опять — иллюстрация русской угрозы, тревожный набат над Европой: «Русские идут!» Вчера с умильным благородством Запад вступился за несчастную Оттоманскую Империю, терзаемую двуглавым орлом в оба клюва. Сегодня, с удивлением открыв для себя, что русский Крым Россия отобрала у маленькой свободолюбивой Украины, Запад с той же беззаветностью готов вступиться за права человека в Крыму, например, Иванко с Ивано-Франковска. Готов грудью, но того же Иванко, встать на защиту гуманистических ценностей, цивилизации и… Да чего там словеса плести, когда фентэзи-терминология итак в ходу масс-медиа: на стороне добра, против сил тьмы! Почему не сам, а Иван? Это тоже понятно — после первой попытки еще в середине XIX века воевать самолично «дурных» на Западе нет. Тому прямое доказательство обморочная злоба разочарования на Западе, когда «оккупация» Крыма прошла без единого выстрела с украинской стороны. Вот ведь, в руках уже были севастопольские бухты, только вводи свои корабли на подконтрольную украинской хунте территорию, — и опять! Опять пренеприятная перспектива получить новую «Оборону Севастополя», а ведь всякий раз даже победа в этом случае выходила себе дороже…

Так что теперь Запад стоит в позе охваченного благородным возмущением судьи и разглагольствует о гуманистических и культурных ценностях цивилизованного мира, пока что только грозя пальцем и предаваясь примерным самобичеванием санкциями. Вот ведь, культура-с!

И тут я подумал, а не будет ли полезным посмотреть, как силы добра являли свои культуру и благородство в те далекие времена, когда Европа еще питала иллюзии, что сонного «русского медведя» можно силой загнать обратно в дебри варварства? Проще говоря, если кто-то питает иллюзии, что культурная Европа, бывшие наши союзники, это вам не Гитлер с его манией арийского превосходства… То вот вам пожалуйста, Крымская война — война, когда из тех же или похожих «благородных побуждений» культурная Европа пожаловала к нам самолично.

И еще одно.

На днях попалась в интернете заметка не первой свежести, де, скифские сокровища из крымских музеев, вывезенные с Украины на выставку в Амстердам (те самые, вокруг принадлежности которых после «оккупации» Крыма развернулся нешуточный скандал), мол, вернулись «законному владельцу» и уже выставляются в Киеве. Слава Богу, Киев, как водится, если не сочинил для себя «хорошую новость», ничуть не смущаясь даже к европейской «свободе слова» приложиться с пропагандистской правкой, то переврал факт. Да, по поводу какой-то киевской выставки Европа передала на Украину 19 предметов из коллекции, включающей в себя таковых 529! Почему-то нисколько не удивляет, что даже из пропагандистских целей, ради «европейских ценностей» Европа не готова отдать то, что имеет цену реальную. И, если в вопросе кому принадлежит Крым, сомнений у Европы нет никаких — Украине, то в вопросе крымских сокровищ… Сомнения как-то сразу закрадываются. А вдруг это — достояние цивилизации? Ну, не всей, разумеется, а только той, которая имеет право таковой называться. Западной. И тут у меня опять возникает ощущение дежавю...

А ведь все это уже было! Были и крымские культурные ценности, было смятение Европы, не знавшей, что ответить на законные требования законных владельцев. Было и разрешение этой проблемы сугубо европейское: «Кому отдавать, варварам?»

Так давайте же перелистаем страницы истории, так сказать…

Первые деньки после Пасхи 1855 года были ясными и солнечными, хоть вынимай из сундуков летние зонтики. Некоторые дамы из публики так и сделали, охраняя модную бледность кружевами и кисеей, хоть одновременно и ежились в меховых боа и ротондах. Зрелище было прелюбопытным — в лазоревом небе клубились бурые дымы пароходных труб, громоздились мачты с подобранным такелажем, на марсах колыхались полотнища иностранных флагов: с белым и красным крестах на синем, триколор с зеленой полосой, красный с полумесяцем… В бухту входил неприятельский флот. С Павловской батареи, подняв чаячий переполох и почти такой же среди городских зевак, громыхнули пушки. От вражеской эскадры отделились две паровые канонерки и, бодро, но беззвучно, шлепая по воде лопастями колес, двинули к мысу. Наши артиллеристы тотчас перенесли огонь на канонерки — все равно до эскадры в проливе их пушки, как и пророчествовал генерал-инженер Тотлебен, не добивали. Словно гейзеры, клубя паром, вскипели подле вражеских судов, но и те в ответ загромыхали из ланкастерских орудий. Куда проворнее, пользуясь преимуществом заряжания с казны, но на ходу и наобум. Публика на высотах с визгом ринулась со склонов, догоняемая комьями вздыбленной земли и брошенными зонтиками...

Нет. Это не Севастополь, как, должно быть, подумал уже вдумчивый читатель. Апрель 1855 года. Это Керчь. Крымская война 1853 — 1856 гг.

«Крымская война» — война, которую проиграла Россия, но не выиграли союзники. Подвиг, память и долг, которые в нынешние времена вновь изымаются из захламленных архивов нашей истории, возвращаются к жизни в народной памяти и служат наглядным примером бесхитростного: «Забывая трагические моменты истории, обрекаешь себя на их повтор».

Ведь было же!

Вся «цивилизованная» Европа поднялась тогда остановить «русскую угрозу»: «Дрожите! Русский царь уж двинул на Дунай!» — пугал соотечественников Виктор Гюго; «Однако, непременно надо знать тонкости русского языка, чтобы однажды вас не побили кнутом!» — предупреждал Проспер Мериме, а Стендаль сетовал, что Европу не отделяет от Азии река шириной в десять лье, которая помешала бы казакам «угрожать цивилизации». Европа благородно обещалась гарантировать независимость Оттоманской Империи в том случае, если кровожадные «северные рабы» ринутся на помощь своим православным собратьям, находившимся в «законном» рабовладении Порты. И повод для того, чтобы вступиться за несчастного упыря был найден. Как водится, формальный: кому — православным или католикам чинить крышу Вифлеемского храма? Запад или Восток?

Реальные причины?

Возрастающее русское покровительство славянским народам на Балканах и в Турции, что грозило политическим протекторатом России и, соответственно, потерей трудового ресурса откровенно порабощенных народов... Изоляция Черноморского флота Лондонскими конвенциями 1840 — 1841 гг. с тем, чтобы не допустить экономической экспансии России на Ближнем Востоке, который западные защитники «демократии» уже рассматривали как собственную колонию. И, наконец, но едва ли не самое главное — промышленная революция, успешно проводимая в России Николаем I, протекционистская политика которого лишила Англию российского рынка сбыта. Тогда крупнейшего в мире.

Смехотворно?

Только на первый взгляд. Достаточно сегодня включить телевизор, чтобы убедиться, что так оно и есть. Возрастающая экономическая и политическая мощь России моментально вызывает проблемы в ее отношениях с цивилизацией, которая всегда притесняема — либо в самой России, либо по соседству, либо напугана ею издали.

Не приживается «цивилизация» в русском климате. Не дается она нам в руки, хоть ты ее калачом мани, хоть на поклон к ней иди, — а завсегда спрячется она за спину Запада, мол, вы и понять-то меня не сможете, лапотники, а завести вздумаете — так всенепременно загубите неправильным уходом. Вот и выходит, что только Запад и знает, как этот зверь неведомый выглядит...

Так какой же она была встреча цивилизованного Запада и варварского Востока «на краю земли, в северной стране La Crimée», как писали потом французские ветераны?

Севастополь об этом не расскажет. В Севастополь захватчики вошли только тогда, когда от него остались усеянные ядрами руины. Расскажет об этом моя Керчь. Расскажет негромко, покажет не так красочно, как пышущее пламенем полотно Рубо в панораме, но и в скромных акварелях Симпсона и в гравюрах «Illustrated London News» можно видеть главное — традицию. Недобрую, прямо скажем, традицию.

К «загадочным северным варварам» просвещенная Европа традиционно приходит какая-то сама на себя не похожая. Вот же, только что говорила о гуманизме, демократии и культуре, а как окажется на нашей земле, — куда что девается?

Это уже опуская вопрос: чего это с таким паранойяльным постоянством Европа тащится спасать самое себя, — и на российские чертовы кулички? Что сразу позвать нельзя, мол: «Земля наша богата и обильна, да порядка в головах нет…»

Итак, «цивилизованная» Европа в Керчи.

Не помогло затопление в Керченском проливе 35-ти купеческих суден, купленных за казенные деньги; не спасло плавучее заграждение, бон — первый же шторм выбросил его на берег. Не взорвалась и ни одна из полусотни донных мин Якоби, установленных в проливе, то ли порох отсырел, то ли подвело гальваническое оборудование. «Не имея достаточно сил, чтобы противостоять высадке союзнического десанта» генерал-лейтенант барон Карл Карлович фон Врангель повел Керченский отряд на большую Феодосийскую дорогу, вглубь полуострова. Пушки, не успевая увезти, — заклепали. Керчь-Еникальскому градоначальнику приказано было уничтожить все имевшиеся в городе хлебные запасы.

12 мая в начале второго часа пополудни союзный флот приступил к высадке между селами Амбелаки и Камыш-Бурун. Первыми вышли на берег легендарные шотландские горцы Коллина Кэмпбелла, подарившие миру образчик стойкости, выраженный крылатой фразой: «The Thin Red Line — Тонкая красная линия», в смысловом переводе: «Оборона из последних сил». Хотя, по правде сказать, во время Балаклавского сражения, где ушлый британский журналист изобрел этот образ, до героической «обороны из последних сил» дело как-то не дошло. Но было их, и в самом деле, маловато… Следом высадилась 1-я французская бригада Ниоля, 2-я Лебретона и турки. Одним словом — интервенты.

Напомню, на дворе 1855 год. Чинный добропорядочный XIX век, в моде либерализм, в воздухе просвещение, в газетах сплошь разговоры о моральности на войне и в политике. Что ж, полистаем газеты...

Дункан Мак-Ферсон «Древности Керчи», 1857 г.: «Разграбление Керчи обогатило многих. Этот город был любимым местом отдыха русской аристократии, он выделялся красотой и стилем. Керчь являлась главным грузовым портом всего Черкесского побережья. Здесь сосредоточились головные офисы и магазины, здесь собирались купцы со всех концов Европы и Азии, их магазины наполнялись самыми дорогими товарами. Надеясь на терпимость союзников, местные жители рассчитывали на благополучный исход. Теперь же население бежало в ужасе, оставив город на милость победителей, вернее, грабителей. Прибывшие с флотом торговцы нагрузили корабли мебелью, которую потом выгодно перепродавали в Константинополе. Более всех преуспевали в этом турки. Рашид Паша, командовавший их армией, особенно увлекался пианино — он отправил для себя около двух десятков этих инструментов; даже двери и предметы интерьера из богатых особняков были сняты со своих мест и погружены на корабли».

Ах, можно бы заподозрить представителей цивилизованной Европы в том, что не уследили за своими азиатскими союзниками. Забыли растолковать правила просвещенной оккупации. Ан нет! Теперь о главном предмете наших записок.

Если всемирную славу Севастополю Крымская война доставила беспримерным героизмом его защитников, то Керчь и славу на весь мир приобрела специфическую и беспримерной ее не назовешь. Воры, они и в Африке воры, не говоря уже о дикарях. Вот и в просвещенной Европе…

Доктор Дункан Мак Ферсон (Mc. Pherson 1812 — 1867) состоявший в Королевском географическом обществе и Археологическом институте Великобритании, вообще-то говоря, был и впрямь — доктор. Главный инспектор госпиталей турецкого контингента коалиционных войск. Но с первых дней оккупации Керчи как-то забросил свои прямые обязанности и всецело предался раскопкам, да таким лихорадочным, что иначе как мародерством такое разграбление древних могил в отсутствие законных наследников не назовешь. Впрочем, энтузиазм военного врача как бы извиняет исполнение им приказа военного же министра лорда Ф. Панмюра: «Относительно передачи в Англию мраморных скульптур и ценных реликвий, которые уцелели после разрушения Керчи, генерал-лейтенант назначает комитет в составе д-ра Мак-Ферсона, майора Криса и майора Вестмакотта для определения ценности сохранившихся реликвий».

Особо выделим — «после разрушения Керчи». Как если бы речь шла о стихийном бедствии?!

Однако и сам член правительственного комитета мародеров с брезгливостью замечает: «Позвольте выразить чувство отвращения, которое испытает всякое цивилизованное существо, наблюдавшее сцены варварского насилия, чему подвергся этот несчастный город.

На приметном холме позади города стоит здание, построенное по образцу древнего Парфенона. Это музей, где хранилось множество погребальных урн с пеплом и античные реликвии, собранные среди руин древнего Боспора, в том числе скульптуры и содержимое курганов, открытых неподалеку. Двери музея были распахнуты настежь, древнегреческие мраморные скульптуры и плиты разбиты. Невозможно передать, что творилось в этом месте. Пол музея на несколько дюймов был покрыт осколками разбитого стекла, ваз, урн, статуй, бесценной пылью их содержимого. Витрины и полки оторваны, стекло разбито до атомов, статуи расколоты на кусочки... Вина определенно ложится на цивилизованные государства. Один часовой предотвратил бы все это позорное поругание».

«Наша же армия, — вроде бы сожалеет Мак-Ферсон, — проходила на расстоянии брошенного камня от музея, чье здание стояло на их пути и, должно быть, привлекало внимание каждого офицера. Не следует ли поэтому в каждом соединении предусмотреть должность офицера, в обязанности которого входило бы спасение от грабежей предметов античности и памятников искусства, представляющих ценность для нации?»

Вот тут, как говорится, опять сугубо европейское представление о «божьем даре и яичнице». Турки безобразно отнеслись к тому, что представляет ценность для британской нации? А ничего, что это вообще-то достояние России, не одной даже, а многих наций ее населяющих? Ничего…

Ничтоже сумняшеся «доктор» с отрядами наемных работников-армян и легендарных горцев 71-го Ее Величества полка, приступили к раскопкам одного кургана за другим. Были обнаружены не только редкая черно-лаковая керамика, изящная терракота или глазурованный фарфор, но также изделия из чистого золота — женская головка, серьги и браслеты, монеты. В ходе долгих и упорных, на протяжении двух месяцев, раскопок курганной группы «Пять братьев» были найдены каменный саркофаг с остатками деревянного гроба, бронзовые фигурки греческой работы. Еще веселее пошло дело, когда на северном склоне Митридата были обнаружены катакомбы с рядом подземных камер и множеством человеческих захоронений. Из-за нехватки дерева для поддержания сводов шахт Мак-Ферсон использовал деревянные двери и балки гражданских домов Керчи. Как-то совсем уж уподобившись порицаемым союзникам. Что называется, копали аж пыль столбом…

18 марта 1856 года между Россией и коалицией был подписан мирный договор. Однако это обстоятельство ничуть не повлияло на ход работ Мак-Ферсона. На помощь «археологам» пришли матросы с английского судна «Snake». В кратчайшие сроки англичане вскрыли еще две гробницы…

Узнав, что незаконные раскопки продолжаются, русское командование обратилось к Мак-Ферсону с требованием немедленного их прекращения. После его отказа, русские подали официальную жалобу. Мак-Ферсон, чтобы хоть как-то оправдать факт хищнических раскопок, писал: «С тех пор как русские овладели Крымом, они совершенно уничтожили все древние остатки его былого величия; его прекрасные архитектурные сооружения были растащены на строительный материал для их унылых бараков». Врал, как сивый мерин, уважаемый профессор...

Только справка:

Керченский музей древностей — один из старейших музеев на территории России. Основу его собрания составила личная коллекция русского гражданина Поля Дюбрюкса, основанная в 1810 году. Археологические исследования проводились им с разрешения Таврического губернатора А.М. Бороздина на субсидию А.Ф. Ланжерона, после на средства государственного канцлера графа Н.П. Румянцева, потом на средства императорской семьи. К началу Крымской войны музей производит систематическое обследование, описание и раскопки древних городищ и некрополей, формируется архив и библиотека. В 1850 году предметы из коллекции перемещены в Императорский Эрмитаж. С началом деятельности археолога А.Е. Люценко в 1853 г. эти работы приобретают научное значение. А еще в 1835 г. по проекту одесского архитектора Торичелли на горе Митридат было построено здание музея в виде афинского храма Гефестиона, прежде считавшегося посвященным Тезею...

И это называется — конь не валялся? Пока не пришли цивилизованные воры, и бегом, пока не нагнали хозяева…

И в качестве post scriptum…

Как бы там ни было, но вторая по численности коллекция греческой античной скульптуры в Британском музее, после той, что была награблена непосредственно в самой Греции — Керченская.

И что-то подсказывает мне, что коллекция скифского золота, найденного в Крыму и заблудившегося нынче в Европе, не вернется ни на Украину, ни к законному владельцу. Ну, не те это нации, которые можно считать цивилизованными... На месте киевских панов я бы насторожился. Похоже, что штангенциркуль, которым Европа испокон веку измеряет цивилизованность той или иной нации, в случае русских и украинцев настроен на один размер, а вы: «Никогда мы не будем братьями…» Да ну? Это вы Европе расскажите.

ВЯЧЕСЛАВ ДЕМЧЕНКО

Источник: centerkor-ua.org