«Я при моих детях была живым щитом для омоновцев»

Унцукульский поселок Временный разблокирован силовиками

Режим контртеррористической операции (КТО), действовавший в унцукульском поселке Временный чуть более двух месяцев, завершен. Прикомандированных сотрудников силового блока в населенном пункте сменили дагестанские правоохранители. Сейчас во Временном работает комиссия, которая обследует дома и оценивает ущерб, нанесенный в результате спецоперации. Вместе с сельчанами, вынужденно оставившими свои жилища на полтора месяца, в их дома прошел и корреспондент «НД».

Отчет НАКа

По данным Национального антитеррористического комитета, в результате двухмесячной спецоперации в населенном пункте были обнаружены: один огромный блиндаж; 4 бункера, тщательно продуманных и построенных с использованием инженерных систем, позволявших его обитателям находиться в нем долгое время без помощи извне; 11 схронов; 15 самодельных взрывных устройств; 43 единицы огнестрельного оружия; около 63 килограммов взрывного вещества; более 4 тысяч патронов разного калибра. Всего за это время, отметил собеседник, в поселке Временный и в селе Майданское были уничтожены 14 предполагаемых участников незаконных вооруженных формирований, среди них главарь балаханинской группы Абдулхалим Гаджиев и лидер гимринской группы Дарбишгаджи Газимагомедов.

Как начиналось

Режим КТО в Унцукульском районе был снят 26 ноября. В этот же день в поселке Временный начала работать районная комиссия, в задачи которой входит оценка нанесенного ущерба жилым зданиям в результате КТО. Первоначально предполагалось, что журналистов не допустят в населенный пункт, пока комиссия не закончит свою работу, но журналистам нашего издания удалось проехать в поселок во время работы комиссии. Официально Гимринский тоннель закрыт (глава республики Рамазан Абдулатипов сказал, что его откроют 1 декабря. — «НД»). Для проезда по нему необходимо получить разрешение Оперативного штаба. За пару километров до въезда в туннель весь проезжающий транспорт останавливается на посту, который был поставлен здесь в первый день объявления спецрежима. Если нет разрешения, дальше не пропускают. Перед тоннелем водители и все пассажиры проходят обязательную регистрацию. На протяжении всего тоннеля нам не попалась ни одна встречная машина.

Поселок Временный расположен прямо у дороги. По периметру населенного пункта во время проведения спецмероприятий были установлены ограждения с колючей проволокой, а все въезды закрыты воротами. К завершению операции колючую проволоку убрали, оставив только ворота.

Перед этими воротами у дороги и собрались местные жители в ожидании разрешения войти в родной поселок. К прибывшим журналистам они отнеслись с недоверием. «Над нами издеваются уже два месяца, но никому нет до нас дела, — слышны женские голоса. — К нам приезжало дагестанское телевидение, мы на камеру им все рассказывали, но в эфир так ничего и не вышло. Откуда мы знаем, что вы передадите наши слова без изменений?» Но недоверие постепенно исчезает — несмотря на все трудности, наше издание периодически освещало происходящее в поселке Временный. К тому же у них преобладает желание рассказать о своих бедах, испытанных ими в течение двух месяцев. 

Вот что они рассказали о начале введения режима КТО: «18 сентября в поселок заехала военная техника. Не знаем точное количество, но их было столько, что пройти спокойно по поселку свободного места не осталось: везде «Уралы», «Газели». Всех, кто находился дома, посадили в автобусы и повезли на фильтрацию в здание пожарной части. Каждому жителю раздали бирки с двумя номерами: один для входа в Гимры, другой — во Временный. Эти номера записаны карандашом в паспорт. Даже если есть прописка в селе или поселке, без номера внутрь села нас не пропускают. 

Обратно вернуться разрешили только женщинам и детям, мужчин не запустили. После этой процедуры начались обыски. Впереди в качестве живого щита в каждую квартиру заходила женщина, а за ней со щитами, в касках и с оружием шли омоновцы. Я при моих детях ходила живым щитом. Получается, я для них была мешком с песком, за которым можно спрятаться. Мы согласились и на это, потому что уверены были, что в наших домах не укрываем бандитов. Но от военных все равно только и слышали, что якобы у нас прячутся боевики, мы их покрываем. Но как такое возможно? Никто не может заехать или войти без их ведома. Вокруг расставлены вооруженные солдаты, въезды и выезды контролируются постами. Нас обыскивают при въезде, машины досматривают. Как сюда боевики могут проникнуть, остается загадкой. А то, что здесь живут две жены Сулейманова (так называемый кадий вилайята Дагестан Магомед Сулейманов. По некоторым данным, вся спецоперация во Временном была начата для его поимки. — «НД»), известно всем. Даже правоохранителям, которые в первую очередь вошли с обыском в их квартиры. То, что они сделали с этими квартирами, невозможно описать — после взрыва мебель бы лучше сохранилась.

В остальных же квартирах поначалу сотрудники вели себя корректно. Туда, где были больные дети, заходили по одному человеку, ничего не ломали. Они были уверены, что в этих квартирах мы скрываем преступников. Но, не найдя никого, начали все рушить, ломать стены, обдирать потолки из МДФ. Обыски проводили в одной квартире по 3—4 раза. Шифоньер, если необходимо простукивать стену или посмотреть под него, можно же передвинуть, но нет, его надо опрокинуть на пол. Это было чистое издевательство.

Такое было ощущение, что их больше интересовало наше имущество. Они заходили в квартиру и удивлялись: «Да, неплохо твой сын живет, он что, начальником работает?». Или же заходят в другую квартиру и разговаривают между собой: «О, посмотри, и здесь горячая вода», «У них, оказывается, и школа есть, а зачем ваххабитам школа?». Они думают, что мы тут дикари живем. Такого же мнения придерживаются и в правительстве республике. Не знаем, кто и как их информирует, но они, когда мы пошли к ним на прием, говорят, что «наши дети ходят в школу закрытые в черных хиджабах (рассказывая это, женщина показывает видео линейки, снятое 1 сентября, где ученики стоят в школьной форме, которая, по их словам, обошлась родителям в пять тысяч рублей. — «НД»)».

Выселение

«В Гимрах у нас была участковая больница, — рассказывает медработница, представившаяся Написат. — В апреле прошлого года, когда в селе был объявлен КТО, из нее сделали оперативный штаб. Он и сейчас там находится. Персоналу пришлось искать свободные помещения во Временном. Мы нашли пустые квартиры и переделали их под больницу. Когда началось выселение, я просила эвакуировать из медпункта дорогостоящий кардиограф, который получили с большим трудом. Нам сказали, что с ним ничего не будет, а через неделю уже стали говорить, что в больнице нет ничего. Кто-то видел с дороги кучу горевшей аптечной мебели. А то, что не сгорает, скорее всего закопали». По словам жильцов, их мебель сжигалась для того, чтобы замести следы мародерства военных: «Если нет сломанной мебели, нет и доказательств, а нет доказательств — нет и компенсационных выплат». 

«По телевизору показывают, как украинская армия мародерствует в Донецке и Луганске. А как вела себя своя же армия по отношению к своим гражданам — никто не показывает», — возмущаются местные жители. 

Вскоре, продолжают они рассказ, их всех попросили покинуть дома на несколько дней. Кто-то согласился, а кто-то нет. «Я и еще несколько десятков женщин не захотели уходить из поселка, — говорит жительница. — Но нам сказали, что здесь произойдет взрыв и поэтому надо уйти в более безопасное место на полчаса. Мы с собой не взяли теплых вещей и документов, рассчитывая сразу же вернуться. Но, как оказалось, взрыв был всего лишь обманом, чтобы мы ушли добровольно. А из наших квартир и домов они сделали казармы». 

Население Временного — около 830 человек, это порядка 230 хозяйств. Выселив всех, взамен им временного жилья не предоставили. Поэтому все разъехались по родственникам в разных частях республики. Не было также, утверждают они, никакой гуманитарной помощи. «По телевизору постоянно показывают, как Россия направляет гуманитарную помощь украинцам. Нам же не только не разрешили забрать теплые вещи из дома, но и гуманитарный «КАМАЗ» из Махачкалы отказались пропускать в Гимры, где собралось основное население Временного». С обращениями о помощи жильцы обращались во всевозможные инстанции — начиная от руководителя Оперативного штаба и заканчивая президентом страны. Но реакции, кроме нескольких отписок, так и не поступило. 

Вьетнамцы или ерунда

Чтобы оценить, насколько пострадало имущество от действий силовиков, была создана специальная комиссия, в которую вошли работники районной и сельской администраций. Их задача состоит в том, чтобы определить степень повреждения имущества: частичное или полное. Кроме того, посмотреть на последствия КТО пришла и созданная правительственная комиссия из четырех человек, возглавляемая депутатом Народного Собрания Магомедзагидом Муслимовым.

— Комиссия состоит из 20 человек, — рассказал глава Унцукульского района Шамиль Магомедов. — Она разделена на две группы. Каждая из них осмотрит все домовладения, которым нанесен ущерб по ходу КТО. Согласно постановлению правительства, кому нанесен ущерб частично, им уплачиваются компенсационные выплаты в размере 50 тысяч рублей на одного члена семьи. Если потеряно все имущество — по 100 тысяч рублей. В случае нанесения урона жилому зданию составляется дефективный акт и оценивается, во сколько обойдется восстановление. Тем, кто потерял жилье полностью, будет выдаваться жилищный сертификат для приобретения жилья в любом населенном пункте республики. Сумма сертификата определяется исходя из средней стоимости квадратного метра — чуть больше 25 тысяч рублей — и количества членов семьи. 

Все эти выплаты предусмотрены только для тех семей, в которых нет подозреваемых в преступлениях террористической направленности. 

Сами жильцы требовали, чтобы оценкой ущерба занималась не районная комиссия, а московская или махачкалинская. «Районная комиссия нас не интересует. В прошлом году она оценила поврежденное имущество в Гимрах, но составленные ею документы так и лежат. Выплаты не получены», — возмущались женщины. 

Осмотр было решено начать поэтапно — первыми в очереди стояли два пятиэтажных дома. Однако сельчане долго не соглашались войти в поселок, требуя начать осмотр с конца села. По их мнению, «в многоэтажках меньше всего бесчинствовали, а наибольший ущерб нанесен в частном секторе». 

В итоге жильцы пошли на уступки, и комиссия начала работу.

Уже внутри поселка местный житель Гаджибала стал рассказывать, как месяц назад во Временный привезли автобус с вьетнамцами, которые наводили в поселке порядок и грузили вещи в «КАМАЗы». Услышав про вьетнамцев, стоявший рядом мужчина в форме крикнул:

— Кто их видел? 

— Я лично видел, — ответил мужчина, подойдя к полицейскому. 

— Вы их не видели, ерунду не говорите. Почему вьетнамцев видели, а боевиков не видели? — спросил раздраженно сотрудник полиции.

— Нет, боевиков не замечал. Их находить — ваша работа, — разговор уже шел на повышенных тонах.

— Мы, по крайней мере, их тут не скрываем и бункеры им не строим, — отвечал полицейский. Чтобы не накалять обстановку, споривших отдалили друг от друга. 

«Это все не мое!»

На первый взгляд, в поселке не было никаких признаков проведения спецоперации. Лишь в нескольких квартирах не было окон. В поселке стояла тишина, по улицам бродил один бычок, а также несколько кур и петухов, оставшиеся без хозяйской опеки. Людей в форме осталось очень мало, в основном стояли вокруг одного квартала, не пропуская никого за его пределы, сославшись на «небезопасность». Недалеко от въезда стоял экскаватор со спущенным колесом.

Зайдя через два месяца в свои квартиры, люди не могли скрывать эмоции и сдержать себя. «Одежды в шкафу нет, посуды нет. Здесь были ковры, а тут стоял телевизор, — проводит экскурсию членам комиссии молодая женщина Разият, жившая на первом этаже. — Все хорошие вещи куда-то делись, осталось только барахло. Где покрывало зимнее, летнее? Лежит куча матрасов и раскладушки, но это не наше». Комиссия оценила нанесенный ущерб как частичный.

«Это все не мое! — доносится мужской крик из соседней квартиры. — Тут спальная мебель была (посередине комнаты на полу лежит только матрас. — «НД»). На стене висел плазменный телевизор. А это что? (Мужчина со всей силой ударяет ногой по стоящему на полу телевизору с кинескопом.) Зачем мне чужой телевизор? В зале был компьютер, у меня четверо детей, я для них все обустроил. Где все это?».

«Ковра нет, компьютера нет, — это уже экскурсия по квартире на третьем этаже. — Его выдало больному ребенку Министерство образования по программе дистанционного обучения. Остался только микрофон. Телевизор «Шарп» унесли. Электробритва была, пустую коробку от нее оставили мне. Здесь были книги, все сожгли. Тюнер забрали, антенну оставили. Шкатулка пустая, в ней лежало сломанное кольцо и 200 долларов». 

«Лучше бы они тоже сожгли нашу мебель, нам было бы легче, — говорит женщина, показывая квартиру сына, находящуюся в трехэтажном многоквартирном доме. — Эти дома были нам выделены по программе «переселения из ветхого жилья» в марте прошлого года. В декабре сын женился, и мы обставили новую квартиру. На днях у него родился сын, и куда теперь идти с грудным ребенком, если дом перевёрнут вверх дном?» 

Мебель в этой квартире разобрана, компьютер и телевизор исчезли, весь ламинат снят с пола и собран в кучу на кухне, на полу остался только плинтус. В квартире швейная машинка. Но хозяева не знают, кому она принадлежит. «Некоторые дома были полностью разрушены. Один, два… тринадцать, — начал подсчитывать на пальцах местный житель Газимагомед. — Эти дома сравняли с землей. Были даже разговоры, что на землю, где стоял дом, сыпали семенами газонной травы». 

С подобными картинами столкнулись практически все жильцы многоэтажек. «Пока еще не все осмотрено, но увиденная картина неприятная, — подытожил глава района Шамиль Магомедов. — Дома остались без света, канализации, в них невозможно заходить, везде грязь и неприятный запах. Все перевернуто. У комиссии большой объем сложной работы. Есть опустевшие комнаты. Будет сложно доказать, что там именно находилось. Но будем исходить из того, что без бытовой техники хозяйства не бывает. Это надо учитывать и пойти навстречу жителям».

На первых этажах и в подъезде на полу оставлены просверленные дыры глубиной около метра. Скорее всего, это было сделано для обнаружения бункеров. Все остальные разрушения были сделаны также для установления, есть ли под зданием подземные помещения. 

Когда закончит работу комиссия, пока неизвестно — ее члены готовы работать столько времени, сколько потребуется. Сами же жители пока не спешат возвращаться в поселок. Они выдвинули требования: восстановить инфраструктуру, отменить фильтрационные номера и другие неудобства, причиняемые работниками правоохранительных органов.

Мурад Мурадов

Источник: kavpolit.com