Новый глобальный консенсус ответственных сил
Весь накопленный опыт общечеловеческих достижений и катастроф должен напомнить мировым политикам, как важно на этапе смены вех уловить суть происходящих глобальных перемен и строить политику, исходя из новых реалий. Альтернатива этому – геополитические потрясения, которых, как потом выясняется, никто не хотел и не ожидал.
Весь накопленный опыт общечеловеческих достижений и катастроф должен напомнить мировым политикам, как важно на этапе смены вех уловить суть происходящих глобальных перемен и строить политику, исходя из новых реалий. Альтернатива этому – геополитические потрясения, которых, как потом выясняется, никто не хотел и не ожидал.
Выступление российского президента в Сочи состоялось именно в такой момент или, как он выразился, на исторической развилке. Тот факт, что в сегодняшнем мироустройстве происходят глубинные сдвиги, ни у кого ни в России, ни на Западе сомнений не вызывает. Взаимное отчуждение вплоть до антагонизма связано с разными оценками причинно-следственных связей между теми или иными явлениями. Кто повинен в том, что за последние два десятилетия произошёл отход от «стратегического партнёрства» к конфронтационной политике?
Обращения государственных деятелей к миру в кризисные периоды никогда не воспринимались однозначно. Так было и с посланием, прозвучавшим на Валдайском форуме, что вполне естественно. Не естественно другое – когда негативная реакция Запада выстраивается из старых пропагандистских клише.
Если обобщить большинство западных откликов, то бросаются в глаза поспешные и легковесные оценки. Что касается содержания речи, то главный акцент делается на «беспрецедентном антиамериканизме», а если говорить о тональности, то на «ядовитом сарказме» ряда высказываний российского президента (New York Times, Washington Times). Мол, корень всех мировых бед – Соединенные Штаты, а Россия – «жертва американского вероломства». Некоторые западные комментаторы усматривают в выступлении В.Путина даже «скрытые угрозы» переписать правила в одностороннем порядке и «разжечь нестабильность», если Запад не начнёт играть по новым устраивающим Россию правилам (Financial Times, 27.10.2014, Putin makes west an offer wrapped up in a warning). Высказывается и оценка, что в выступлении не было ничего нового: «Путин поёт старую песню». (New York Times)
То есть в ответ на российский, пусть и предельно резкий, анализ развития международных отношений после окончания холодной войны западные партнёры не представили широкого видения картины современного мира со всеми его несовершенствами. Вместо развёрнутого обоснования политики Запада по острым вопросам мироустройства в постконфронтационный период, поднятым в выступлении, оппоненты российского президента пошли по пути реагирования на отдельные частности, вырывая их подчас из общего контекста. Скорее на следствия конфликтных ситуаций, чем на их глубинные причины.
Украинский кризис, арабские революции и распад государственности в регионе, столкновения вокруг моделей национального развития, всплеск международного терроризма, амбиции НАТО за пределами зоны ответственности этой организации, сокращение ядерных вооружений и проблемы глобальной безопасности – всё это лишь отдельные части большой геополитической мозаики. Собрать ее в новую картину справедливого демократического мироустройства – таков был призыв, прозвучавший на Валдайском клубе. Как следует из текста выступления, сочинские сигналы несут в себе немалый позитивный заряд. К сожалению, конструктивизм путинского послания на Западе остался или оставлен без должного внимания.
Всё зависит от того, кто и как читает и что хочет увидеть в тексте. В этом смысле при наличии политической воли, реализма и чувства исторической ответственности выступление дает много пищи для серьёзных размышлений. Государственные деятели США и Евросоюза могли бы заметить в словах президента России желание подвести черту под чередой конфликтных ситуаций последних двух десятилетий. Что же осталось недочитанным и недопонятым? Именно на этих вопросах необходимо остановиться особо.
Первый посыл В.Путина состоит в том, что холодная война не завершилась заключением мира и прозрачными договорённостями о соблюдении имеющихся или создании новых правил и стандартов. Тем самым ясно дано понять, что Россия не цепляется за нормы международного права, если они устарели, и готова реформировать систему международных отношений вместе со своими западными партнёрами, то есть на коллективной основе. Этот общий тезис получил дальнейшее развитие в призыве к созданию «внятной системы взаимных обязательств и договорённостей», к выстраиванию «механизма разрешения кризисных ситуаций». Что здесь имеется в виду? Какие кризисные ситуации? Ответ на эти вопросы также даётся, причём довольно прозрачно.
Революционные вызовы современности стали, по оценке Путина, тем самым полем, где прошли линии размежевания между Россией и Западом. Говоря о «цветных революциях» в контексте внешнего вмешательства, президент России в то же время продемонстрировал открытость для поиска общих решений и ответов на последствия социально-политических катаклизмов 21 века. Иначе как расценить слова о необходимости «чётко определить, где пределы односторонних действий и где возникает потребность в многосторонних механизмах»? Более того, президент видит, что существует дилемма между действиями международного сообщества в сфере безопасности и принципом национального суверенитета и невмешательства во внутренние дела.
Все эти вопросы, в том числе содержание суверенитета, де-факто давно вышли на уровень глобальной проблематики. В каких случаях внутренние дела перестают быть внутренними? Являются ли критерием этого подавление гражданских свобод, применение силы в ходе внутренних конфликтов, нарушения прав человека и международного гуманитарного права? Что приоритетней – силовое принуждение к демократии или эволюционное развитие в условиях стабильности? Признавая всю сложность дискуссии на эту тему, В.Путин подчёркивает важность согласования «чётких условий, при которых вмешательство является необходимым и законным». Отсутствие таких условий, по мнению российского президента, гораздо опасней для мировой стабильности. Принцип суверенитета должен сохраняться, но его содержание может стать предметом коллективного обсуждения в мире, где нет «конца истории», но её «правильная сторона» пока не найдена. При непредвзятом прочтении заявления российского президента в его словах можно услышать призыв начать договариваться и увидеть контуры возможных компромиссов. Иными словами, вместо споров о частностях предлагается искать «новый глобальный консенсус ответственных сил». Россия не требует для себя исключительной роли. Речь идёт о соблюдении её законных национальных интересов – общепризнанной категории, которой так любят оперировать сами Соединённые Штаты.
Вопрос о том, с чего и как начинать движение к этой цели, остался за скобками выступления. И это вполне объяснимо. Из-за столкновений вокруг Украины Россия и Запад, пока еще сохраняющие тонкую переговорную нить, приблизились к потере взаимного доверия и обречённости на неуспех. Вместе с тем они воздерживаются от игры на дальнейшее обострение, придерживаясь своих интерпретаций договорённостей, достигнутых в Женеве и Минске.
Киев, со своей стороны, продолжает разжигать антироссийские настроения на Западе, видя в этом свой дипломатический ресурс и способ политического выживания. Понадобится, видимо, немало времени, чтобы в Америке и Европе объективно оценили истоки конфликта и пришли к осознанию того, что урегулирование украинского кризиса на долговременной основе невозможно без России и тем более в ущерб её жизненным экономическим интересам, за счёт её национальной безопасности. Такова объективная реальность. С другой стороны, Россия совместно с Западом могла бы способствовать не только умиротворению ситуации, но и построению на Украине подлинно демократического, не враждебного ей государства с самодостаточной экономикой и на новой конституционной основе.
Поэтому в сложившейся ситуации было бы преждевременно говорить о формате глобальных договорённостей, которые подвели бы черту под нынешней конфронтацией. Для начала важно, не зацикливаясь на украинском кризисе, двигаться к восстановлению доверия на тех внешнеполитических направлениях, где позиции России, США и Европы близки или совпадают. Судя по тому, как проходят последние российско-американские встречи на уровне министров иностранных дел, такое понимание начинает складываться. Несмотря на расхождения по Украине, у России и США по-прежнему имеются инструменты и неиспользованный потенциал взаимодействия по Ближнему Востоку, иранскому «ядерному досье», проблеме международного терроризма. Обе страны объявили о повороте к Азии, где также возможна координация шагов в вопросах региональной безопасности, особенно после ухода США из Афганистана. Всего этого уже немало для продолжения совместной работы.
Объявление о создании средневекового «исламского халифата» в центре арабского мира расценивается в Москве и Вашингтоне как общая угроза. Получивший идеологическое обоснование терроризм ускоренно распространяется на другие регионы – Африку, Юго-Восточную Азию. Чтобы остановить эту экспансию, необходимо избегать прежних ошибок, допущенных американцами в ходе арабских революций. Сегодня это открыто признают не только на Ближнем Востоке, но и в самих Соединённых Штатах, причём как реалисты, так и интервенционисты. В дискуссиях на стратегическом форуме в Абу-Даби (19-20 октября 2014 г.), в которых автору довелось принимать участие, звучала критика политики США в связи с поспешностью их действий по продвижению демократии в регионе в ущерб безопасности и экономической стабильности, а также по поводу двойных стандартов поведения. Американские политологи все чаще отмечают необходимость выработки более «практичной» политики, которая учитывала бы новые региональные реалии. В этом смысле показательны оценки известного политолога Ф.Фукуямы и бывшего посла США в Афганистане К.Эйкенберри. Они пишут в газете «Файнэншл таймс», что «Соединённые Штаты не имеют инструментов, способных обеспечить политическое урегулирование, которое установило бы настоящую демократию в Сирии или хорошую систему правления в Ираке. Они могут только надеяться, что вооружённая междоусобица не продлится так долго, как 30-летняя война между протестантами и католиками в Европе 17 века» ( Financial Times, 24 Sept, 2014, Comment, Friendless Obama…..).
С учётом новых террористических вызовов структурирование российско-американского диалога по ситуации в Сирии и Ираке, где в подходах обеих стран имеется много общего, помогло бы найти правильную тактику в противодействии угрозам со стороны исламистов из ИГИЛ. Россия и США согласны в том, что у сирийского конфликта не может быть военного решения, что его продолжение чревато распространением межконфессиональной гражданской войны на соседние государства и разрастанием гуманитарного кризиса домасштабов катастрофы. Главный пункт разногласий - роль президента Б. Асада в переходном процессе: должен ли он уйти, как того требуют США и вооружённая сирийская оппозиция, или этот вопрос следует решать самим сирийцам. Именно этот пункт стал камнем преткновения на переговорах при международном посредничестве «Женева-2».
Образование «исламского государства» должно внести новые элементы в антитеррористическую стратегию. Созданная Вашингтоном коалиция исходит из возможности ведения военных действий одновременно на два фронта – против ИГИЛ и против сирийского правительства. Роль ударной силы «на земле» в Сирии отводится курдским отрядам «пешмерга» и разрозненным подразделениям оппозиции, которая будет усилена при помощи военных инструкторов и поставок вооружений. Такая тактика вряд ли принесёт успех и может лишь сыграть на руку исламистам, давая им свободу политического маневрирования ввиду неоднородности сирийской оппозиции и сохраняющегося соперничества в борьбе за влияние на неё между Саудовской Аравией, ОАЭ, Катаром и Турцией.
В этих условиях Россия и США, действуя скоординировано, если не совместно, то на параллельных треках, могли бы работать на ближневосточном поле по трём ключевым направлениям, где имеется больше совпадений, чем разногласий.
Первое – возобновление переговорного процесса во внутрисирийском формате. Здесь есть шансы на продвижение вперёд, если российская сторона уже в новой обстановке сможет убедить Дамаск не относить всю сирийскую оппозицию к категории террористов, а американская – добиться согласия от оппозиции не связывать начало переговоров о переходном периоде с отставкой Б.Асада. В этом случае вопрос о том, что вначале – борьба с терроризмом или договорённости по параметрам переходного периода, может быть решён на компромиссной основе.
Второе – нормализация отношений между Саудовской Аравией, Турцией и Ираном – крупными региональными игроками, чья борьба за сферы влияния и конфессиональная рознь способствовали разрастанию конфликта после революционных взрывов на Арабском Востоке. Россия вместе с США конструктивно участвует в многосторонних переговорах по урегулированию иранской ядерной проблемы и одновременно предпринимает шаги к сближению с Саудовской Аравией. Успех этих общих усилий позволит смягчить напряжённость в регионе Персидского залива, заложить основу для формирования там новой архитектуры региональной безопасности.
Третье – скоординированные действия на палестино–израильском треке, где ситуация периодически накаляется с угрозой перерастания в «третью интифаду».
Взаимодействие или хотя бы параллельные шаги на этих направлениях способствовали бы восстановлению утраченного доверия, что в свою очередь создаст почву для начала диалога по глобальной проблематике, в том числе о будущем украинской государственности.
Александр Аксененок
Источник: russiancouncil.ru
